Битва за Свет [СИ] - Антон Волков

— Лампу, Антоха, лампу! — уже совсем отчётливо услышал я. — Врубай лампу!

Я нащупал подле себя нашу ультрафиолетовую спасительницу и повернул рукоять в положение "ВКЛ". Неяркий свет начал медленно расползаться по темноте, с каждой секундой набирая интенсивность… Я схватил свой автомат и вскочил на ноги. Чуть ниже, почти у начала лестницы что-то не то выло, не то ревело. Конечно же, это был афганец, или афганцы, которые пробрались-таки в здание, пока я спал. Если бы Гоша уподобился бы мне и уснул, то, пожалуй, ни он, ни я не проснулись бы уже никогда! Тем временем лампа светила уже в полную силу так, что я стал отчётливо видеть всё вокруг. В каких-то семи метрах, у подножья лестницы, кувыркался в конвульсиях афганец, в голову которого Гоша выпустил немалое количество свинца. Гоша прицелился поточнее и выпустил в голову бестии последний патрон, окончательно прервавший её дёргания.

— Этот единственный? — тяжело дыша от такого развития событий, протараторил я.

— Да! — отозвался Гоша. — И, слава всем святым, я его вовремя заметил, точнее услышал. Ты спишь, лежишь, а я сижу и сам кимарить начинаю. Но держусь, не поддаюсь сну, ибо пожить ещё ох, как охота. Вдруг слышу, в комнате мешок на пол грохнулся. Ну, я вскочил моментально. Глаза у меня к темноте привыкли уже, так что я сразу тварь эту в дверном проёме разглядел и решетить начал… Как пролез, сука, не понятно. Видать, они там что-то на что-то положили, хватило мозгов, чтоб до окна дотянуться. А мешки, что мы навалили — разве ж это преграда? Я-то надеялся, что они не допетрят, что там окно и, соответственно, не будут пытаться лезь туда. Ан нет! У гадов, видать, инстинкты ещё остались человеческие, понимают, что если не в дверь, то в окно…

Не успел Гоша договорить последние слова, как в маленькой комнате отчетливо послышалось какое-то шевеление. Гоша приложил указательный палец к губам и прошипел "тс-сс". На пороге между прихожей и комнатой медленно нарисовалась тень, затем, едва успев выглянуть из комнаты, взревел, попавший под ультрафиолетовые лучи, и сунулся обратно, во тьму, и сам афганец. При виде вблизи жуткого создания, похожего отдалённо на человека, но вызывавшего нечеловеческий страх, у меня затряслись ноги. Бестия стояла за стенкой, рыча, словно пёс на привязи, но больше даже не пытаясь выглянуть из своего укрытия. Мы стояли как вкопанные, боясь пошевелиться и оценивая ситуацию — выскочит ли афганец в любую секунду, несмотря на свет от лампы, или же ультрафиолет — действительно тот единственный барьер, который стопроцентно сдерживает этих тварей?! Жутко! Было очень жутко. За окном, за стенами дома слышались то и дело леденящие душу и кровь порыкивания, а то и вовсе истошные вопли афганцев. Вот, судя по звукам, ещё один залез через окно в комнатушку, потом сразу ещё один и ещё. Они, залезши внутрь, по одному на секунду показывались в дверном проёме и, взвизгивая от моментально получаемого ультрафиолетового ожога, подавались вглубь комнаты. Минут через пять "коробочка была полна". В маленькой комнате собралось порядка полутора десятков афганцев, а ещё слышались и звонкие удары о металлическую дверь между комнатами, подпёртую нами арматурой. И, если совершенно безмозглые (как мы думали до недавнего времени) твари, оказавшиеся на деле весьма сообразительными, догадаются ещё и вытащить блокирующую открытие двери арматурину, то они уже будут проникать внутрь здания сразу с двух лазов… А лампа, вернее аккумулятор Хонды, явно не продержится всю ночь. Сколько он будет ещё поддерживать живительный для нас и губительный для афганцев ультрафиолетовый свет? Час, два? Может три или даже четыре, но не до шести-семи часов утра, когда начнёт рассветать, и оставшиеся снаружи бестии разбегутся в поисках затемнённых убежищ, а тех, что внутри, мы сумеем истребить пулемётом или гранатами…

Я взглянул на часы. Проспал я недолго, хотя и не так уж мало учитывая то, в какой ситуации и обстановке я сподобился "отрубиться" на полтора часа. Через одиннадцать минут должен был настать следующий день. А какой день? Какое число? Я, почему-то, поймав себя на мысли, что я уже не помню, какое сегодня число, вдруг переключился на судорожное вспоминание сегодняшней даты и дня недели… "Так, — мысленно рассуждал я, — седьмого мы выехали, затем бессонная ночь у бабы Зои. Восмое. Поймали бандита в плен. Петруччо охотится по четвергам. Восьмое — четверг. Вечером — страшная расправа над пленным на опушке. Ночь в "отрубе". Уже девятое. А что дальше?". Я никак не мог понять, какое сегодня число. Десятое? Одиннадцатое? Я пытался вспомнить, что же ещё происходило с нами до нынешнего момента и был в полной уверенности (тем более, что водка по-прежнему ещё немного мутила мой рассудок, да и я ведь только что вырвался из сна), что из памяти моей начисто были стёрты пара дней. Но нет! Девятое — это сегодня, пятница! Из-за густоты событий, наслаивающихся в мозгу одно на другое, из-за нервов, страха и водки я никак не мог поверить, что страшная опушка была всего лишь вчера! Настолько длинным мне казался сегодняшний день, настолько сильно были мы озабочены сперва тем, чтобы найти Дашу, а затем, чтобы спасать свою шкуру, что прошедший день по насыщенности событий легко бы мог сравниться с тремя обычными. Знакомое чувство! До "Конца" мы с Дашей много путешествовали. Объездили пол-России, всю Европу, были в Австралии и США. То были, пожалуй, самые счастливые дни в нашей жизни, которые мы могли бы теперь припомнить. Вырываясь несколько раз за год из рутины рабочих будней, из жаркой, пыльной и душной Москвы, мы с неописуемым восторгом от предвкушаемых впечатлений устремлялись им навстречу. Пожалуй, самым ярким и запоминающимся путешествием было путешествие в Скандинавию летом 2008-ого года, когда мы без малого за три недели проделали путь из Москвы аж до самой западной точки Скандинавского полуострова — норвежского города Бергена. Ездили мы, — представить только! — на этой же самой Хонде, подпирающей теперь снаружи дверь, ведущую в наше убежище; уже изрядно поцарапанная, с выцветшей краской и заляпанным салоном. Тогда же это была совершенно новая, блестящая машина последнего модельного ряда линейки ЦР-В. Я ежедневно любовался на неё из окна. Поблёскивая зеркалами, она, новенькая, безупречно чистая, радовала меня и заставляла с трепетом ждать того момента, когда поедем мы с Дашей на ней за тридевять земель, чтобы забыть всё насущное и всецело отдаться обаянию величественных норвежских фьордов и ревущих водопадов! И вот, настал тот прекрасный, долгожданный день, когда мы, наконец, оставив позади погрязающую в утренних будничных пробках душную Москву, устремились по Ленинградской трассе навстречу прекрасному. Эх-х… Каким же насыщенным и незабываемым было то путешествие! За один день мы, бывало, проезжали многие километры, оставляя за окном машины одну страну и приветствуя другую. Какое-то, казалось, неимоверно сильное, прочно врезавшееся в память впечатление, могло уже через каких-то пару часов стереться из памяти под воздействием другого, ещё более сильного. Так, увиденный утром небольшой водопадик на въезде в Норвегию, заставивший нас, раскрыв рты прилипнуть к окну машины, уже к обеду забывался от проезжаемых неописуемо красивых фьордов, в свою очередь, вечером уступающих в конкурентной борьбе за силу впечатления могущественному леднику… В результате, за каких-то три, всего три недели, в голове накопилось столько всякой всячины, что по приезду домой едва ли мы сами могли поверить, что отсутствовали столь незначительный срок, который в остальное время за рутинностью и однообразностью не был бы хоть сколь-нибудь примечательным, но тянулся бы целую вечность. Получается, что за три недели отпуска мы получили столько эмоций, сколько бы в совокупности не получили бы и за пару-тройку месяцев (именно на "пару месяцев" по ощущениям тянуло наше тогдашнее трёхнедельное автопутешествие), после чего вновь погружались в пучину повседневных хлопот.

По густоте событий теперь всё было как тогда, день будто бы шёл за три. Я с трудом мог даже вспомнить во всех красках всё то, что нам довелось пережить ещё позавчера, когда нас тормознули бандиты. Это, казалось, было чуть ли не месяц назад, ну а на самом деле, — всего ничего, позавчера! "Пятница, девятое ноября! Холодно, как в декабре…", — подумал я, перевесил автомат через плечо и потёр друг о друга руки. Гоша тоже уже не был напряжён как струна и позволил себе опустить автомат стволом в пол, но пальца с курка не снимал. Мы стояли так и всматривались в зловещий дверной проём, за которым собрались десятки живых мертвецов, готовые дожидаться там, в своём убежище, пока догорит наша лампа, и тогда они уж точно удовлетворят свою жажду крови. Безусловно, они не понимали, что лампа рано или поздно погаснет. Я стал задумываться, что, ведь, вряд ли они будут там толпиться неопределённое время. Может, как герои на амбразуру, они внезапно кинутся на нас и ценой неимоверных усилий и вопреки сильнейшим ультрафиолетовым ожогам, сметут главный на своём пути к нам барьер, — нашу спасительницу-лампу, и, сломив наше сопротивление, начнут свою дьявольскую трапезу?!